За две недели, проведенные в Ливии, я не очень понял, что тут происходит. Не то чтоб совсем ничего не уразумел, но полной ясности не появилось. Зато я понял, чего здесь не происходит. Поэтому выскажусь о нескольких мифах про Ливию:

ПЕРВЫЙ МИФ: ОСНОВА ОППОЗИЦИИ – ПЛЕМЕННАЯ ЭЛИТА

Все вроде бы верно: ливийский народ делится на разные племена, и в разгар наступления сил, верных Муаммару Каддафи, на Бенгази (и до того, как НАТО фактически выступил на стороне мятежников) лидеры самого крупного племени восточной Ливии Варфалла заявили, что не являются противниками Каддафи. Надо понимать так, что до того ясности в этом вопросе не было. Тем более, что в любой серьезной монографии о современной ливийской истории написано, что Варфалла – традиционный конкурент племени Каддафа, того самого, к которому принадлежит и лидер ливийской революции Муаммар Каддафи. И вообще, из тех же монографий можно узнать, что никакого ливийского народа еще недавно не было, а были разные арабоязычные племена, и их впервые в некоторое подобие нации объединил король Идрис I лишь в средине ХХ века.

В кафе при отеле «Нуран» в Бенгази я разговорился с человеком в профессорских очках и «калашниковым» в руках, звали его Мухаммад Хасан. Он действительно до революции преподавал в Кар-Юнисе, старейшем в Ливии университете. А образование получил в Британии. Он и пояснил мне ситуацию с племенами.

Центр восстания – главный город восточной Ливии Бенгази. Это один из самых космополитичных городов в стране, здесь принадлежность к племени – лишь повод, чтобы спросить собеседника «из каких он», а затем радостно заявить: «и я тоже». По сути дела, здесь племенная солидарность значит не более, чем в Британии факт, что ты шотландец или валлиец. Просто дополнительный повод для беседы, политического значения факт принадлежности к племени уже не имеет. Сам Мухаммед Хасан полностью на стороне повстанцев, а на вопрос с подковыркой «из какого племени будешь», лишь громко хохочет: «Я почти ваш соотечественник: черкес – мои предки приехали сюда в конце XIX века».

Но не все с племенами так просто. Муаммар Каддафи, свергнув короля, лет 10 боролся с трайбализмом, в этот период говорить о том, из какого ты племени, было просто неприлично. Пережитки феодализма. Но потом сам лидер ливийской революции стал манипулировать межплеменной конкуренцией, поднимая или опуская представителей тех или иных племен, внедряя коллективную ответственность, добиваясь групповой лояльности. Но вечно оппозиционный Бенгази нарочито отказывался играть в эти бесконечные «сдержки и противовесы».

ВТОРОЙ МИФ: ЗА ПОВСТАНЦАМИ СТОИТ «АЛЬ-КАИДА»

После крушения СССР в Ливии возник некоторый идеологический вакуум. Оказалось, что социализм неконкурентоспособен и проигрывает «загнивающему Западу». Образовавшуюся смысловую пустоту Каддафи попытался заполнить чем-то вроде государственного исламизма, но очень быстро обнаружил, что политический ислам абсолютно не управляем и что он лишь создал новую форму оппозиции самому себе. Тогда в Ливии и развернулась настоящая борьба с любыми формами исламизма. Выглядело это примерно так же, как и в России: обыски, аресты, подброшенная литература, высосанные из пальца заговоры (вроде покушения на Матвиенко).

После 2004 года Муаммар Каддафи стал сотрудничать с американцами на ниве борьбы с терроризмом (забавно, что в свое время именно он поддерживал многие террористические структуры, как мусульманского, так и левацкого толка). В Ливию были допущены представители американских спецслужб, проводившие аресты интересующих их людей и вывозившие их в тюрьмы тех стран, где их можно было допросить, не заморачиваясь «правами человека».

Каддафи и сам активно зачищал исламскую оппозицию. Именно исламисты в Ливии являются основным контингентом политических заключенных. И практически все ливийские правозащитники (в том числе, и западной ориентации) занимаются борьбой за права преимущественно исламистов. Легальных исламистских движений здесь нет, но есть подпольная группа добровольцев-ветеранов, участвовавших в самых разных джихадах. В последнее время по большей части против США, их европейских союзников и коллаборационистов Ирака и Афганистана. Комизм ситуации в том, что теперь ветераны-моджахеды оказались в одной корзине со вчерашними противниками: драться с Каддафи для них оказалось более важным, нежели бороться с «Большим Сатаной».

С представителями этих ветеранов мне довелось встретиться на передовой во время боев за Адждабию. Безусловно, они не «Аль-Каида», хотя контакты с ней у них почти наверняка есть. Эта группа, называющая себя «Ливийскими отрядами исламских бойцов» не поддерживает практику взрывов посольств, кораблей, небоскребов, базаров и мечетей. Впрочем, аль-каидовцев они не осуждают тоже. Скорее, их можно сравнить с нашими казаками-добровольцами регулярно ездившими в Югославию в начале 90-х годов прошлого века повоевать за братушек-сербов.

Политическим лидерам повстанцев крайне трудно сейчас отказаться от помощи «Ливийских отрядов»: люди с боевым опытом на вес золота. Но и к реальной политике их никто не допускает. В Национальном переходном совете (повстанческом правительстве) нет ни одного представителя этой группы. И вообще, из 30 членов совета, большая часть имен которых держится в секрете – по той причине, что они находятся на территории, контролируемой Каддафи, – лишь два человека позиционируются как представители Ислама. Имена их также не раскрываются, но спикер совета Абдульхафиз Гога уверяет, что они не представляют никакой группы, а включены в совет как люди, обладающие большим личным духовным авторитетом.

ТРЕТИЙ МИФ: ПОВСТАНЦЫ ОПИРАЮТСЯ НА МОНАРХИСТОВ И НА СУФИЙСКИЙ ОРДЕН СИНУССИТОВ, ГЛАВОЙ КОТОРОГО БЫЛ СВЕРГНУТЫЙ МУАММАРОМ КАДДАФИ КОРОЛЬ ИДРИС I

Я зашел в кафе недалеко от порта, достал видеокамеру и стал снимать антикаддафистскую агитацию на стенах. Камера медленно ползла по шаржам на самого лидера ливийской Джамахирии, на его сыновей, пока объектив не наткнулся на портрет благообразного старичка. King Idris, – пояснил парень за стойкой. Я решил поболтать с ним о политике, пока тянул крошечную чашечку кофе.
– Вы суфий?
– Нет, просто мусульманин.
– Может, вы – монархист, хотели бы, чтоб вместо Каддафи был опять король?
– А разве такое вообще возможно?
– Но у вас над входом – старый монархический триколор, который стал знаменем этой революции, а внутри – портрет короля, это что-то значит?
– Просто все хорошее здесь ассоциируется со старыми временами: тогда построили университет, спортивную арену, да, почитай, весь Бенгази, тогда было много кинотеатров. А при Каддафи было только бла-бла-бла про то, что вскоре начнутся перемены к лучшему.

Уходя из этого кафе, я подумал о том, что если бы в 1991 году какой-нибудь иностранец спросил меня, значит ли российский триколор в качестве альтернативы красному флагу, что за Ельциным стоят роялисты, я решил бы, что это сумасшедший.

Более серьезно на эту тему я поговорил с Мухаммедом Кабланом, директором повстанческого пресс-центра. «Я не против возвращения королевской семьи в Ливию, – говорит Каблан, – но тут есть слишком много проблем. Династия короля Идриса не чисто ливийская, она марокканского происхождения, и этот момент, безусловно, разыграли бы противники возвращения королевской семьи в каком-либо качестве, кроме как частных лиц. Ко всему прочему, наследный принц Хасан ас-Синуси (внук короля Идриса), живущий между Саудовской Аравией и Лондоном, не очень подходит на роль лидера просто по личным качествам». Словом, хотя в народе у королевской семьи очень хорошая репутация, в Национальном переходном совете нет никого, кто бы настаивал на иной форме правления, нежели республиканская.

ЧЕТВЕРТЫЙ МИФ: ПРИ КАДДАФИ ЛИВИЙЦЫ ЖИЛИ ТАК ХОРОШО, ЧТО НЕПОНЯТНО, ЧЕГО ОНИ ХОТЯТ

В России любят Каддафи. Наверное, даже не столько любят его самого, сколько не любят тех, кто против него: США, Францию, Британию, – все то, что в народном сознании сливается в образ «мирового жандарма». В этом контексте появился целый поток статей, прославляющих жизнь в Ливии – самой благополучной в социальном смысле страны в Африке. Просматривая Рунет, я узнал, что здесь было пособие по безработице 800 долларов, медсестра получала 1200, молодоженам выдавалась беспроцентная ссуда на 20 лет 64 000 долларов, бесплатная медицина и образование, молочные реки, кисельные берега.

Татьяна Забижко, врач-анестезиолог, проработала в Ливии 16 лет. В пресс-центр она пришла позвонить по «скайпу» в Киев: иной связи с заграницей здесь нет. Вот что она рассказывает про «сладкую» жизнь в Ливии: «Мы как иностранные специалисты считаемся высокооплачиваемыми, у меня зарплата сейчас 800 долларов, в последние 3–4 года тут проводят такую политику, чтоб заработки местных квалифицированных специалистов подтягивались до нашего уровня, а до того они получали долларов 150–200. Мы тогда тоже зарабатывали меньше. А у большинства ливийцев и поныне 200 долларов считается нормальным доходом».

Спрашиваю про пособия и ссуды молодоженам – Татьяна изумленно поднимает брови: «впервые про такое слышу». Под конец разговора задаю «контрольный вопрос»:
– Вы за Каддафи или за повстанцев?
– Если честно, за Каддафи: при нем мы работали и нас никто не трогал, а повстанцы просто выгнали нас из квартиры, пришли и заявили, что всем иностранцам велено убираться отсюда. Это я не к тому, кто тут хороший, кто плохой, а к тому, как оно на самом деле.

Пару дней спустя мы выехали в пустыню километров за 150 от Бенгази, посмотреть на жизнь простых ливийцев в простой ливийской глубинке: в домиках из гофрированного железа ютятся 8 семей, электричество от бензинового генератора, в 3 километрах – колодец с мутной водой, хлеб пекут в «тандыре» – железной бочке, обмазанной глиной, – десяток овец, вокруг каменистая равнина почти без растительности и ветер.
Спрашиваю:
– Где учатся ваши дети?
– Да нигде, до ближайшей школы 60 километров.
– Вы что, кочевники? Почему вы здесь живете?
– Мы оседлые, хотели бы в город, но это слишком дорого – туда переселяться, нет у нас таких денег.

ПЯТЫЙ МИФ: ПОВСТАНЦЫ – НАЙМИТЫ ЗАПАДА, А НА СТОРОНЕ КАДДАФИ – ЗДОРОВАЯ ЧАСТЬ ЛИВИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

С первой частью этого утверждения спорить не буду. Среди повстанцев действительно много вестернизированных людей, у многих хороший английский. В Национальном переходном совете, помимо двух ближайших сподвижников Каддафи – бывшего министра внутренних дел Абдель Фатаха Юнеса и бывшего министра юстиции Мустафы Мохамеда Абдул Аль-Джелейла – остальные либо преподаватели из западных университетов (Али Тархуни и Фатхи аль-Баджа), либо юристы-правозащитники (Фатхи Тибрил и Абдельхафиз Гога). А армию представляет генерал Омар аль-Харири, сбежавший от Каддафи в США еще в 80-х и отсиживавшийся там вплоть до самой революции. В целом довольно прозападная публика. Хотя, строго говоря, это не «наймиты», а просто сторонники – Запада и западного пути.

А вот что касается «здоровой части общества», то стоит разобраться.

Муаммар Каддафи не доверял собственной армии, в противовес ей он создал альтернативные вооруженные силы – Катыбы (в переводе с арабского – батальоны), своего рода привилегированную личную гвардию. Катыбы формировались не столько из числа ливийцев, сколько за счет муртазаков (наемников, преимущественно из Чада). Каждой такой катыбой руководил кто-то из ближайших родственников самого Каддафи. Если армейские базы стояли всегда за пределами городов, то катыбы были расквартированы всегда в их центре. Именно эти части были опорой режима, именно наемники открыли огонь на поражение по демонстрантам, тогда еще безоружным.

На Бенгази наступала катыба Хамис (подчиненная сыну Муамара Каддафи Хамису), первый натиск отбили просто горожане, тогда НАТО еще не подключилось. С муртазаками Хамиса бились действительно отчаянно. Почему? Да потому, что боялись, знали: пощады никому не будет.

А вот рассказ украинских врачей. К ним в госпиталь доставляли раненых и с той, и с другой стороны, и после операций размещали и тех и других в одних палатах. Ливийцы, даже воевавшие на разных сторонах, держатся друг с другом дружелюбно, спокойно обсуждают разные бытовые мелочи. Раненые ливийцы-каддафисты и пленными-то считаются условно. Все знают: кончится война, их подлечат и отпустят по домам. Другое дело – наемники. Доставляешь такого из операционной в палату, он и от наркоза еще не успел отойти, а его уж волокут на задний двор и, если не успеешь вмешаться, там же убивают. Что самое удивительное, в этих экзекуциях и пленные ливийцы-каддафисты тоже участвуют, хотя вроде бы из одного лагеря с наемниками.

Сказать, что внутри ливийского общества у Каддафи совсем нет опоры, – значит солгать. Есть в Ливии такая структура – Лежан Саврия (революционные комитеты) – гражданские сторонники Муаммара Каддафи. О этих комитетах профессор Мухамед Хасан рассказывает: «Они над законом. Люди из них ходили по улицам с оружием, они имели право убить тебя даже по каким-то своим чисто личным причинам. Единственное, что им потом надо сказать, – это то, что убитый был заподозрен в том, что ты имел что-то против Каддафи». Можно сделать поправку, что это рассказ противника режима, но то, что в сухом остатке, все равно впечатляет.

Мухаммед Хасан преподает в местном университете политологию, и мы долго подбирали с ним аналог Лежан Саврие в других странах.
– А на иранский Паздоран похоже?
– Нет, там есть исламская идеология, у этих ничего такого нет, просто, пока они за власть, им можно все.
– А на китайских хунвейбинов похоже?
– Нет, те были молодежью, там был конфликт поколений, тут ничего такого нет.
– А про русских «нашистов» вы слышали?
– Нет, об этих я ничего не знаю.
– Может, это похоже на колумбийскую наркомафию?
– В чем-то похоже, но не совсем.

Мы так и не подобрали аналога. Я даже хотел рассказать ему про Швондера, но понял, что словарного запаса не хватит. А жаль. Мне показалось, что председатель домкома с наганом в кармане – как раз то – социальная опора Каддафи.

Автор Орхан Джемаль