19:18 Здесь русский богатырь лежит, не знавший поражений | |
На заре XX века самородок из глубинки Иван Поддубный показал всему миру, что самые сильные люди Сами Поддубные были из запорожских казаков. Их предки сражались в
войсках Ивана Грозного, защищая Русь от татар, а при Петре I бились со
шведами под Полтавой. Покинуть родные места Ивана заставила сердечная драма: Аленку Витяк,
дочку зажиточного хозяина, с которой у него случилась первая любовь, за
него, бедняка, не отдали. Иван подался в Севастополь. Здоровенного парня
тут же взяли в грузчики греческой фирмы «Ливас». Четырнадцатичасовой
рабочий день, когда Поддубный с пудовыми мешками туда-сюда сновал по
трапу, не казался таким изнурительным из-за надежды заработать побольше
денег, вернуться в село и отобрать Алену себе. Это раззадорило будущего героя. Он понял — одной силы мало. Нужна еще
и спортивная техника. Осознание этого дорого стоило: отныне и до конца
жизни Поддубный не оставит свое тело в покое, не станет полагаться на
свои действительно феноменальные данные. Сила, как любой дар природы,
требует взамен работы, самоограничения, дисциплины. Он установил себе
жесточайший Спорт стал для Поддубного стержнем жизни. Лучшим местом для демонстрации своих талантов он считал цирк, к тому же выступления на арене могли приносить и неплохие деньги. С греческой конторой он рассчитался, чтобы стать борцом-профессионалом. В начале января 1898 года двадцатисемилетний Иван снова появился в Севастополе. http://picasaweb.google.ru/Kazagrandy/vvyNv/photo#5206968881710833986 Экс-грузчик стал борцом цирка итальянца Эн-рико Труцци. Первые же
выступления принесли ему известность. Высокий, прекрасно сложенный, с
четкими, мужественными чертами лица борец быстро обзаводился
поклонниками и поклонницами. ...Связанный контрактом, Поддубный выходил на публику без малейшего
желания. Киевская арена стала для него местом ужасных воспоминаний.
Чтобы как можно меньше времени оставаться наедине с самим с собой, он
зачастил в клуб атлетов. ...Не в силах забыть о своем горе, Поддубный подумывал покончить с цирком и Перелом в жизнь Поддубного внесла телеграмма, полученная из
Петербурга. Его приглашали для важного разговора. Что все это значит?
Иван Максимович не раз перечитал имя человека, чья подпись значилась на
телеграмме: председатель Санкт-Петербургского атлетического общества
граф Рибопьер. В сущности, Поддубный обрадовался этой телеграмме только как поводу
куда-нибудь и зачем-нибудь ехать. Он взял билет до Петербурга. Оказалось, Поддубный уже достаточно долго находился в зоне наблюдения
основателей атлетического общества, сообщений о его победах в их
копилке собралось достаточно, чтобы кандидатура казацкого богатыря
показалась самой подходящей. О чемпионате говорил весь Париж. Места в театре «Казино де Пари»
брались с боем. Никому не известный «русский медведь» выиграл
одиннадцать схваток. Поддубному, которому уже исполнилось 33 года,
предстоял поединок с любимцем парижан, двадцатилетним красавцем-атлетом
Раулем ле Буше. Тот с первых же секунд схватки пошел в бешеную атаку и
скоро выдохся. Поддубному только и оставалось положить его на лопатки,
но француз как рыба выскальзывал из рук. Стало ясно, Подобное решение походило на анекдот, но все именно так и случилось. Гигант с Полтавщины никогда не ждал, когда его атакуют. Он первым шел в наступление Однако Париж оказался лишь отправной точкой дальнейших выяснений на
ковре «русского медведя» и любимца французов. Судьба то и дело сводила
их — людей, по своим убеждениям олицетворявших светлую и темную стороны
спорта. Предчувствие легкой победы над каким-то мужиком, не отмеченным ни
одной медалью, после унизительного, под хохот и улюлюканье всего зала,
проигрыша Рауля покинуло Победа досталась все-таки очень тяжело, а напряжение буквально
затмевало сознание. Иван вспоминал, что на какое-то мгновение потерял
контроль над собой. Прижав противника к ковру, он лежал на нем до тех
пор, пока его не оттащили за ноги. В начале XX века вся Европа была охвачена интересом к новой «королеве спорта» — борьбе. Школы, общества, атлетические клубы вырастали как грибы после дождя. Появилась целая когорта борцовских знаменитостей. Соревнования устраивались очень часто, публика на них валила валом. Поддубного приглашали на все крупные состязания. В 1905 году в Петербурге он получил первую в жизни золотую медаль и крупный денежный приз. Но в том же году в Париже готовились к проведению международных
соревнований на звание чемпиона мира. И Иван Поддубный уже твердо знал,
какая цель стоит перед ним. А Поддубный продвигался к заветной цели неудержимо, уверенно
укладывая на лопатки тех, кто вставал на пути этого поистине
триумфального шествия. Решив выиграть время, Поддубный сделал верный ход. По дороге ему
повстречался знакомый. Поддубный незаметным кивком показал на
следовавших за ним субъектов. К счастью, тот все понял и повернул к
полицейскому участку. Этот случай и ряд подобных не избавляли Поддубного от тягостного
ощущения, что спорт все больше и больше попадает в руки дельцов, людей
без совести и чести. Поддубному, вволю наскитавшемуся по городам и весям, невыносимо
захотелось пожить своим домом. К этому решению его подтолкнули и
изменения в личной судьбе. На сорок первом году жизни Поддубный женился
на женщине ослепительной красоты, актрисе Антонине Квитко-Фоменко. ...Времена же наступали какие-то смутные. Грянула революция.
Поддубный плохо разбирался в раскладе сил, боровшихся за власть и
обещавших вскорости самую замечательную жизнь. Но пока что приходилось
наблюдать совсем иную. В 1922 году Ивана Максимовича пригласили работать в Московский цирк.
Ему уже шел шестой десяток. Врачи, исследовавшие его, не переставали
удивляться: после тренировок или выступлений у Поддубного не было
заметно даже легкого утомления сердечной мышцы. «Иван Железный» —
называли они его. Поддубный обладал феноменальным организмом,
позволявшим ему мгновенно развивать энергию, подобную взрыву. Уломать ее такому герою было несложно. Вдова приняла предложение руки
и сердца, хотя и не представляла в точности всего значения этого имени —
Иван Поддубный. «Я им говорю: «Вы что, Поддубного забыли? Кто положит — под того я
лягу». А они отвечают: «Ну, дело ваше, не согласны — так и бороться не
будете». В 1934 году исполнилось 4О лет с момента, когда грузчик феодосийского порта вышел на арену... Но и здесь были свои подводные камни. Очень быстро Поддубный понял —
классическая борьба, имеющая кодекс своих правил, американцам
неинтересна. На ковре они хотели видеть зрелище, когда льется кровь,
трещат кости, вопят от боли дерущиеся. ...Американские гастроли Поддубного освещались в советской прессе. В честь Поддубного был устроен грандиозный праздник, в котором
принимали участие все именитые спортсмены города. Известие о том, что 17
июня 1928 года неувядаемый «чемпион чемпионов» будет бороться на
открытой сцене Таврического сада, мгновенно облетело город. Все
милицейские кордоны к началу состязания были прорваны. Деревья облепили
мальчишки, которые от дедов и отцов слышали о человеке, пришедшем в
реальную жизнь, казалось, со страниц былин и сказок... В 1934 году — исполнилось сорок лет с того момента, когда грузчик У меня глаз наметанный. Я прежде в милиции служил. Говорю: «Иван
Максимович, спасаемся!» Он посмотрел и ответил: «Тикать надо, Саша». Не
помню уж, как мы выбрались из этой переделки...» Последние 22 года своей жизни Поддубный провел в Ейске на берегу
Азовского моря. Это сегодня Ейск — 100-тысячный город-курорт с целебными
грязями, не уступающими, как утверждают, разрекламированным грязям
Мертвого моря. До войны же уютный городок был тих, малолюден. Дом
Поддубных стоял на высоком обрыве над лиманом. А в биографии Поддубного это недостающее оказалось горьким, трагическим. Из гестапо старика со звездой тем не менее выпустили. Слава спасла Поддубного — там его имя было хорошо известно. Более того, скоро он стал работать маркером в бильярдной — надо было кормить близких. Но поскольку рядом располагался бар, то перебравших игроков Поддубный, как котят, вышвыривал за дверь бильярдной, выполняя таким образом роль и вышибалы. По воспоминаниям очевидцев, жителей Ейска: «фрицы-дебоширы очень
гордились тем, что сам Иван Великий выставляет их на улицу. Однажды к
Поддубному приехал представитель немецкого командования, предлагал
уехать в Германию, чтобы тренировать немецких спортсменов. Тот
отказался: «Я — русский борец. Им и останусь». После освобождения Ейска Иван Максимович ездил по близлежащим воинским частям и госпиталям, выступал с воспоминаниями. Он просил помощи у Ворошилова, но ответа из Москвы так и не дождался. Немцы выдавали ему по 5 килограммов мяса в месяц. Теперь он нередко приходил к директору ейского хлебозавода. Тот никогда не отказывал старику в куске хлеба. Если Поддубному присылали из Краснодара дополнительный сахарный паек на месяц, он съедал его за один день. Чтобы поддержать себя, носил в скупку одну за другой медали. Иногда от недоедания он сваливался в постель и лежал несколько дней, чтобы подкопить сил. Было заметно, что вечное ощущение голода, невозможность насытить свой организм, далеко не такой, как у всех, накладывали на него свою печать. После войны видели уже другого Поддубного: с опущенными плечами, с выражением грусти и обиды, застывшим на лице. Всегда натура широкая, бессребреник, он стал прижимист. Насыпав в
короб муки, ставил на ней отпечатки пальцев, чтобы никто не смог взять
даже щепотки. Такие мелкие подробности лучше всех пространных описаний
дают представление о последнем этапе жизни самого прославленного и
непобедимого из русских богатырей. Получив телеграмму из Москвы «Хоронить как положено», гроб с телом
Поддубного установили в здании спортшколы. На похороны сошлись все
жители Ейска и всех окрестных станиц, прилетели и знаменитые борцы. А в
1965 году по решению Ейского горисполкома парку было присвоено имя И. М.
Поддубного. Похоронили его не на кладбище, а в городском парке, где от
военных лет остались могилы погибших здесь летчиков. Поставили простую
ограду, на дощечке написав суриком: «Иван Поддубный». Наверное, имена и лица прошлого возвращаются к нам не случайно и даже
не по случаю круглой даты, а когда в том появляется общественная
потребность. Она неосязаема, но факт ее существования отрицать
невозможно. В нашей сегодняшней жизни, когда всему, кажется, определены
цена и такса, фигура Ивана Поддубного — не только непревзойденный
спортивный феномен, а укоризна. Это чувствуют даже совсем молодые люди,
недавно написавшие о нем так: Только за одно это мы, проводящие большую часть жизни в «шике», обязаны помнить о Поддубном». На оборотной стороне памятника – эпитафия Ейского поэта А. С. Аханова: «К себе любви народной полон,Здесь русский богатырь лежит; Ни разу не был побеждён он, Победам же и счёт забыт. Пройдут года… Не увядая, В сердцах он наших будет жить! Себе соперников не зная, Лишь смерть не смог он победить». | |
|
Всего комментариев: 0 | |