Андрей Полунин
Мы присоединились к антикоррупционной конвенции, запрещающей подкупать иностранных чиновников

25 мая в Париже, на заседании Совета Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Россия начала процесс присоединения Конвенции по борьбе с подкупом иностранных государственных чиновников при осуществлении международных деловых операций. Документ предполагает уголовную ответственность за получение взяток госчиновниками, а также ответственность юридических лиц за дачу взятки. Кроме того, конвенция включает правила, выходящие за рамки уголовного законодательства — например, наложение административных штрафов — и направленные на предотвращение коррупции, обеспечение прозрачности сделок и сотрудничество между странами в данной области. Взяточничество ОЭСР определяет как «предложение, обещание или передача чего-либо с целью оказания влияния на государственного чиновника в ходе исполнения своих официальных обязанностей». Взятки могут быть в форме денег, денежной выгоды или неденежной выгоды, например, благоприятные отзывы в средствах массовой информации. Страны-участницы обязуются, используя национальное законодательство, расследовать факты коррупции и попыток подкупа.

Что реально дает России конвенция, прямо с заседания ОЭСР рассказывает директор московского отделения антикоррупционного центра Transparency International Елена Панфилова.

«СП»: – Елена Анатольевна, зачем нам конвенция?

– Присоединяться к конвенции ОЭСР мы начали не так давно. Но это очень важно, поскольку лежит в русле общего подхода, который Россия выбрала для себя в плане противодействия коррупции. Присоединяться к конвенции нужно, потому что это делает доступным нам, России, широкий спектр правовых возможностей. Благодаря конвенции можно наказывать не только коррумпированных бюрократов и судей, но и компании – в том числе, если они дают взятки за рубежом. Конечно, сама по себе конвенция, как любой документ, не борется с коррупцией – все зависит от тех рук, в которых она будет находиться.

«СП»: – Другими словами, можно присоединиться к конвенции, но не выполнять ее?

– В принципе – да, но ничего хорошего из этого не получится. В конвенции ОЭСР предусмотрены механизмы мониторинга. Присоединяясь к конвенции, Россия автоматически становится членом рабочей группы по противодействию коррупции. В рамках этой группы, которая собирается два раза в год, задаются неудобные вопросы, поднимаются конкретные проблемы. Многие страны вынуждены на уровне министров отчитываться: почему известны такие-то факты коррупции со стороны компании такой-то страны, а правительство не предпринимает никаких мер.

Словом, важен не только сам факт присоединения к конвенции в общеполитическом и дипломатическом смысле. Важно, что гражданское общество, люди, которые считают, что с коррупцией в России нужно что-то делать, получают в свои руки еще один инструмент.

«СП»: – И как им пользоваться, этим инструментом?

– Если мы видим, что российские компании – неважно, государственные или частные – не очень честно ведут себя за рубежом, мы можем напрямую обращаться в рабочую группу ОЭСР.

«СП»: – По каким показателям сейчас можно предположить, что компания N дает за рубежом взятки?

– Трудно представить, что человек, который привык врать и воровать, превращается в законопослушного гражданина, как только пересекает пограничный контроль на «Шереметьево-2». Не бывает так, чтобы бизнес был погрязшим в коррупции в одной стране, и превращался в ангела в другом месте. Осенью Transparency International планирует опубликовать свое исследование, как бизнесы тех или иных стран ведут себя за рубежом. Тогда мы сможем увидеть конкретные цифры.

«СП»: – Поучается, если теперь какой-нибудь российский концерн погорит за рубежом на взятке, главу Минэкономразвития Эльвиру Набиуллину будут вызывать на ковер?

– Не обязательно министра – представителя России. Его спросят: почему в стране X ваша компания Y отстегивает деньги чемоданами, а правительство ничего не делает. И невозможно будет прикинуться слепо-глухонемым, и уйти от ответа. Потому что, если не ответить, спросят в следующий раз, а потом отправят письменный запрос. Отвертеться будет практически невозможно.

«СП»: – Но ваше собственное исследование показывает, что полностью требования антикоррупционной конвенции ОЭСР выполняют менее 20% из 38 стран, подписавших ее? Что в списке борющихся Дания, Германия, Италия, Норвегия, Швейцария, Великобритания и США, на долю которых приходится 30% мировой торговли. Умеренно применяют положения конвенции еще 9 государств, а более половины исполняют положения недостаточно или не исполняют вовсе. Получается, Россия тоже может на конвенцию наплевать?

– Ожидать, что все российские компании завтра бросятся эту конвенцию выполнять – довольно наивно. Тем более, из исследования видно, что некоторые страны из числа давних членов конвенции, не рвутся в бой. Они находят разные объяснения: кризис, необходимость развиваться, завоевывать новые рынки, грядущие выборы. Причин всегда много, но никто не обещал, что все это будет легко. Правительства по всему миру борются с коррупцией без особого удовольствия. Если ничего не делать, если нет общественного давления, давления со стороны СМИ, давления со стороны оппозиции, – ничего и не происходит. И это справедливо не только для России.

Другое мнение

Кирилл Кабанов, председатель Национального антикоррупционного комитета:

– В чем прелесть конвенции? Прежде всего, мы входим в единое международное правовое пространство. В конечном итоге, это означает ответственность физлиц за коррупцию. Вспомните историю, когда концерн «Даймлер» деньгами ответил за коррупционные сделки своих менеджеров? (Компания Daimler AG обвиняется в том, что с 1998 по 2008 г. подкупила чиновников 22-х стран, чтобы получить госконтракты на поставку своей продукции. Среди этих стран и Россия, где за 2000—2005 гг. в виде взяток было выплачено около 5,2 млн евро. По эпизоду с Россией «Даймлер» признал свою вину и согласился уплатить штраф — 185 млн. долларов — не доводя дело до суда, – «СП»). Теперь и мы получаем ответственность за коррупцию своих компаний в третьих странах.

Это означает, что президент Медведев пошел навстречу давним чаяниям правоведов по созданию наднациональных механизмов взаимодействия по коррупционным делам. Это повышает степень доверия к президенту со стороны зарубежных партнеров, а в его лице – к России.

Правда, остается вопрос правоприменения. И тут мы должны понимать, что российская коррупция отличается от европейской. В Европе она инициируется бизнесом или человеком, чтобы получить преференции. Наша коррупция инициируется бюрократией и ее избыточными силовыми функциями, а потом это умножается на национальную жадности, и на традицию неподотчетности бюрократии обществу. Все это тоже можно сломать, в том числе через правовые механизмы, но усилия требуются более серьезные...