Вечером ты едешь с работы в маршрутке домой. У водилы играет какое-нибудь «Русское радио». Вдруг песня Стаса Михайлова обрывается и после короткого джингла, диктор новостей вещает с запинками невычитанный текст срочного сообщения. Он говорит о том, что в 17 часов по Московскому времени был нанесён ракетно-бомбовый удар по городам Москва, Санкт-Петербург, Калининград, Курск, а так же ядерный удар по городам Новосибирск, Челябинск, Магнитогорск, Владивосток

Разрушены тактическими ядерными ракетами Саяно-Шушенская, Красноярская, Братская, Усть-Илимская, Волгоградская гидроэлектростанции, диверсионными группами повреждены реакторы Балаковской, Белоярской, Билибинской, Калининской, Ленинградской, Смоленской, Курской, Нововоронежской атомных станций. Взорван газопровод Уренгой-Помары-Ужгород на участках стыковки Ухта-Пунга, и в 15 километрах от реки Илеть в Волжском районе. По предварительным данным атаку произвели объединённые силы НАТО с территории Польши, Норвегии, Турции и Южной Кореи. В 17 часов 22 минуты по Московскому времени Россия нанесла ответный ракетно-ядерный удар по городам Осло, Варшава, Гданськ, Анкара, Стамбул, Сеул. Так же по неутонченным предварительным данным потери среди гражданского населения составили около 12 миллионов человек убитыми и раненными. Все вооружённые силы России приведены в боевую готовность, производится всеобщая военная мобилизация…

Приехав домой, ты бежишь к телевизору, включаешь его – по всем центральным каналам ГЦП – останкинской телебашни и всего телецентра уже не существует, местная телестанция вещает о возможности ядерного удара по вашему населённому пункту и дядька в погонах указывает всем спускаться в подвалы и бомбоубежища. Из соседней комнаты выходит жена и 5-летний сын с зелёнкой на лице (ветрянка). Жена с удивлением смотрит на телеэкран, а сын подходит к тебе и просится на руки. После минутного оцепенения ты лезешь в шкаф за паспортом и военным билетом, берёшь все деньги, мобильный телефон, зарядку, бежишь к холодильнику и вываливаешь оттуда все, что попадёт под руку, даже мороженную курицу и пельмени из морозилки. Потом в два присеста оказываешься на балконе – там картошка, капуста, консервация. В хлебнице – хлеб, в пенале – спички, соль, крупа, сахар, аптечка. 10-литровый баллон воды – не полный – доливаешь из крана. Жена одевает ребёнка, берёт из комода бельё, зачем-то крем для рук и духи. Ты сваливаешь все пожитки в большую клетчатую сумку и пластиковый мешок. Две жестяные кружки, алюминиевая кастрюля, сковородка, столовый нож, складной нож, несколько столовых ложек и вилок, консервный ключ. Потом берёшь в охапку несколько трусов, носков и пару футболок, вязаную шапку. Жена уже одета, выгребает из трюмо свидетельство о рождении ребёнка, золотые украшения, расчёску, заколки, берёт с журнального столика пару фотографий, сумочку, флакон дезодоранта. Ты зашёл в ванную – бритва, мыло, шампунь, полотенца, в туалете выгреб всю туалетную бумагу. Две под завязку набитых сумки уже стоят в прихожей. На часах 17.51. Жена зашла на кухню, перекрыла газ, закрыла форточку. Ты вывернул пробки из счётчика и, выйдя в подъезд, закрыл квартиру на все замки. В подъезде уже слышны шаги соседей. Сверху кто-то тащит огромный баул с пожитками, внизу слышен звон бьющегося стекла – кто-то выронил трёх-литровку с огурцами. Ты спускаешься на улицу, но на выходе из подъезда сталкиваешься с участковым и тремя в военной форме – комендатура. Они остановили тебя и ещё пятерых мужиков из твоего подъезда. Потребовали предъявить паспорт и военный билет. Ты без энтузиазма выполняешь их указания. Жена испугано смотрит на происходящее, сын рассматривает автоматы на плечах у солдат. Ты просишь офицера проводить жену до некоего ближайшего бомбоубежища (хотя сам совершенно не знаешь его местонахождения) и обещаешь прийти на сборный пункт через пол-часа. На что он категорически против. Он требует, чтобы ты взял с собой «кружку-ложку-смену белья-харчи на два дня» и следовал за ним. Все твои соседи уже роются в своих баулах и нехотя выполняют приказ. Ты следуешь им. На душе полный облом. Почему-то вспоминаешь, о том, что ты не сообщил начальнику, что завтра не выйдешь на работу и инстинктивно тянешься к мобильнику – связи нет. Собрав нехитрый скарб ты виновато целуешь жену, сына, потом опять жену, просишь у неё прощения, что не сможешь дотащить тяжёлые сумки до бомбоубежища и обещаешь позвонить или написать, когда прибудешь в часть. Потом всей толпой вы идёте к автобусам, стоящим в соседнем дворе. Там уже собралось человек 40-50. Все молчат и курят.

Поехали в сборный пункт. Проезжая через центр города, ты видишь толпы первых мародёров, громящих магазины и ларьки. Милицейские патрульные машины проезжают мимо них, не обращая никакого внимания. У них есть дела поважнее – они едут спасать себя. Там уже тысячи мобилизованных, стоят, сидят, лежат на газоне перед входом. Военком бегает как угорелый по коридору, слышны переклички. Из бокового входа уже выходят и садятся в грузовики все, кто прошёл моб-учёт. Садятся быстро, машины так же быстро их увозят. Через час подошла и твоя очередь. Два окна, проверка документов, штамп в приписном удостоверении. В этот момент отрубается электричество во всём здании. Поднимается недовольный гул. Через минуту заработал аварийный генератор. Все ждут, пока запустятся компьютеры. Спустя пару минут весь конвейер снова заработал.

Итак, ты едешь в старом бортовом ЗиЛ-130, без тента, без лавок. Все в кузове сидят повалом. Вас человек 30. Среди которых почти все, кому за 30 лет. Куда везут – вы не знаете. Через полтора часа вас привозят в какую-то захолустную казарму бывшей танковой учебки. Это где-то в лесу. Какой-то низкорослый капитан командует построение на поросшем бурьяном плацу. Капитан писклявым голосом произносит штампованную речь о том какой враг коварный и внезапный и что нам предстоит пройти короткий курс огневой и тактической подготовки. На всё – про всё 3 дня. В каптёрке тебе выдают пахнущую плесенью форму. Размер вроде бы твой, но рукава коротковаты, идёшь к прапорщику, тот тебе находит гимнастёрку побольше. Штаны пятнистые, гимнастёрка хаки, ботинки 42 размер, хотя у тебя 40,5. Надеваешь на две пары носков. Ремень с пятиконечной звездой и надписью «ДМБ 1985 В/Ч 36654». Все, кто уже в форме идут строиться. Ты в последний раз прошарился по всем карманам «гражданки», сгрёб мелочь и отдал шмотки в каптёрку. Жалеешь, что не успел дома переодеться во что-то попроще. Жаль «найковскую» ветровку и «экковские» туфли. Смотришь на часы: 20.24. После короткого построения все идут в бывшую столовку. Там только что подвезли сухой паёк. Получаешь всё по списку. Кипяток ещё не подвезли. Но тебе есть совсем не хочется. Суёшь всё в сумку.

Ночь провёл в спорт-зале, так как в казарме места нет. Выдали матрасы и одеяла. Ни белья, ни подушек. Ночью было холодно – всё-таки ещё середина апреля. Почти никто не спал. Утром все идут в столовку. Длинная очередь. Ты в третьем «заходе». Баланда из квашеной капусты, пшённой каши на комби-жире. На второе – тушёная капуста и пшёнка, чай (даже сладкий). Хлеба почти нет. После «завтрака» построение. Пришёл лейтенант – типа командир роты. Командир взвода – молодой прапорщик. Пришёл капитан и провозгласил, что ты теперь боец российской армии и находишься в подчинении этого лейтенанта отдельного мотострелкового полка, такой-то роты. Потом «вольно» и ты идёшь получать оружие. Тебе достался АК-74. Покоцаный приклад с затёртыми надписями. Видно только «1976». Сам автомат 1974 года. Ствол был заменён. Получаешь три магазина патронов в выцветшей солдатской сумке (противогаза нет), штык-нож, облупленную флягу без чехла.

После получения оружия снова короткое построение, перекличка и все строем идёте на стрельбище. Там, на ржавых столах под присмотром инструктора выполняете неполную разборку автомата на время. У тебя полторы минуты (за сколько лет уже можно и позабыть, как собирать боёк и пружину). Потом, отстреляв ростовые мишени, так же строем идёте в расположение части. А там вновь прибыло пополнение.

Внезапно звучит сирена. Из штаба выбегает какой-то полковник и с ним ещё два майора. Полковник истошным голосом орёт «1-5-я роты – по машинам!» Ты вспоминаешь, что ты из третьей роты, бежишь в спорт-зал, пытаешься найти свой вещь-мешок, находишь и бегом на улицу. Там уже все лезут на бортовой «Урал», к нему прицеплен лафет, укрытый тентом. Ты пытаешься угадать, что под ним, но так и не можешь. Когда уже все сели и машины тронулись, ты видишь взгляды твоих соратников: они, так же как и ты в недоумении по поводу пункта назначения и устройства, укрытого тентом. Колонна из 11 «Уралов» во главе с БТР несётся по грунтовой дороге на юг. Пыль и тряска не самое страшное, что тебя донимает. Тревога и безызвестность застряли где-то в животе.

Двадцать минут лихой гонки и вот колонна подъезжает к мосту через какую-то небольшую реку. Сначала короткая остановка, все смотрят, что там за мостом. Виден чёрный дым и запахло горелой резиной. Твой «Урал» медленно объезжает сгоревший БМП, потом ещё один. На обочине видны лужи почерневшей крови, россыпи гильз крупнокалиберного пулемёта, каски, клочья окровавленного бронежилета. Очевидно, убитых и раненых уже собрали. Колонна едет дальше. Но, проехав около километра снова остановка. Приехали. Все прыгают с машин и без построения идут колонной вдоль дороги. Впереди два сгоревших Т-90. У одного из них взрывом оторвало башню, и она лежит метрах в двадцати от него. Вдалеке слышны разрывы снарядов и хлопки орудийных выстрелов. Низко над головами с грохотом пронеслись два СУ-27. Они летят туда, где слышны взрывы. Над горизонтом стоит огромная дымовая завеса. Твоя рота переходит на бег. Слышен неровный топот ботинок и сапог, кто-то кашляет и харкает соплями. Пробежав так метров триста, темп бега резко падает. Ротный подгоняет, но никто его не слушает. Вскоре все перешли на шаг. Одышки, кашель, матюки.

Вдруг в ста метрах впереди разрыв снаряда. Все камнем падают на землю. Лейтенант командует: «все в лес, очистить дорогу». Вся рота, как стадо муфлонов в три прыжка прячется за деревьями. В этот момент на том месте, где было твоё отделение, разрываются две миномётных мины. Слышно, как закипает хвоя – это горячие осколки и шрапнелевая начинка разлетается среди деревьев. Слышен чей-то крик. Всё-таки кого-то зацепило.

Через минуту все выходят к дороге, выносят раненого солдата с окровавленной ногой и лицом. Вот и первая потеря. Лейтенант приказывает остановить кровотечение и перевязать. Четверо солдат несут раненого в «тыл». Ты подумал, почему не тебе дали приказ тащить его в тыл, ведь ты был рядом.

Тем временем с той стороны, откуда вы пришли, над дорогой поднялась пыль – пошли танки. Твоя рота отошла от дороги, чтобы пропустить колонну. Ты, судя по огромному столбу пыли, думал, что там их много. Но прошло всего две боевых машины. И вы пошли следом за ними. Через пятьсот-шестьсот метров лес кончился. Впереди поле и дорожная развилка. Рассредоточившись по обеим сторонам дороги лейтенант приказал окопаться. Радист с длиннющей антенной за плечами что-то передавал в «штаб». Сапёрной лопаты у тебя нету и ты ждёшь, пока твой товарищ отроет себе «полный профиль». Это заняло где-то минут сорок. Земля сырая, но копать тяжело. Откопав окоп примерно по колено, ты замечаешь, что мозоли сорвал почти до крови. Тогда ты берёшь из вещь мешка грязные носки, надеваешь их на руки как варежки и продолжаешь копать.

Вдруг где-то справа, куда уходит дорога, раздался грохот. Противник начал арт-подготовку. Снаряды летели навесом – била гаубица. Плотность огня не высокая, да и ложатся снаряды метрах в пятидесяти позади линии окопов. Через минуту всё прекратилось. Но потом снова раздались взрывы, теперь уже впереди. Это длилось примерно минуты две. Все сидели на дне окопов, боясь высунуть нос. Земля дрожит, высохший на весеннем солнце грунт осыпается на дно окопа. Наконец всё стихло. Слышен крик лейтенанта: «Вилка! Всем отступить на сто метров от окопов и постараться окопаться, живо выполнять!» Вся рота, в том числе и ты, влезли из окопов и побежали назад от развилки, ближе к лесу. Но не все успели. Как раз в этот момент снова начался арт-обстрел. Последним трём бойцам не удалось отбежать от окопов и их накрыло взрывом. Ты залёг за деревом и не поднимаешь головы. Взрывы примерно в ста метрах впереди, но тупой звон осколков о стволы деревьев очень сильный. На этот раз тебе страшнее, чем тогда у дороги. Через минуту снова всё стихло. Лейтенант командует возвращение в окопы. Ты с опаской встаёшь, осматриваешься и идёшь к своему окопу. По дороге видишь красное месиво, врытое в землю, куски обмундирования, расколовшийся приклад автомата. Понимаешь, это один из тех троих, кто не успел отойти к лесу. А впереди лежат ещё двое. Их не разорвало, но тела все изрешечены осколками. У одного перебит шейный позвонок, и голова неестественно откинута назад. Ты пытаешься в нём узнать кого-то знакомого, но не удаётся – всё лицо – сплошной свекольного цвета волдырь. Ты не помнишь, как очутился в окопе. Присел на дно. Чтобы не думать о только что увиденном, хочешь чем-то себя занять. Осмотрел автомат, отложил. Полез в вещь-мешок, поковырялся, нашёл мобильник. Включил. Батарея почти разряжена, связи нет, но ты запускаешь «Порно-Тетрис». Через некоторое время уже и из других окопов слышна музыка. Кто-то включил mp3. Слева доносится «Белая стрекоза любви», а справа «Леди Гага». Лейтенент: «Отставить музыку, вы чё, совсем охуели!» Слышно ржание в окопах, но музыку выключили. Лейтенант снова: «Нужны добровольцы, необходимо произвести разведку вглубь фронта до километра. Прапорщик Савельев, набирай группу из пяти человек. И пиздуйте вдоль дороги. В бой не вступать. Бинокль у сержанта Карпенко. Время выполнения задания 20 минут». Ты не идиот, тебе что, больше всех надо? Савельев – молодой, лет 25-ти, «прапор» прошёлся вдоль окопов и быстро набрал «добровольцев». Тебе повезло, тебя он не выбрал. Все шестеро пошли вперёд вдоль дороги, выстроившись за прапорщиком в колонну. Они быстро скрылись за холмом. Примерно через три минуты после этого из-за холма послышались автоматные очереди и несколько взрывов. Всё длилось секунд двадцать, а потом стихло. Все, кто был рядом с тобой, высунули головы из окопов и как суслики стали всматриваться в ту сторону, откуда слышались раскаты короткого боя. Прошло двадцать минут, но никто не вернулся. Прошёл ещё час. Никого. Лейтенант по рации пытался связаться со штабом, но никто не отвечал. Откуда-то впереди послышался стрёкот вертолёта. Он приближался. Все инстинктивно попрятались в окопы. Через мгновение из-за холма на бреющем полёте пронёсся америкосовский вертолёт AH-1G в натовской раскраске. Примерно метрах в 20- над окопами, подняв вихри пыли. И так же внезапно исчез за лесом. Ты так толком и не смог его рассмотреть. Лейтенант с квадратными глазами выскочил из окопа и заорал: «Всем, блять, в лес, суки, щас пиздец нам будет!» И вы опять побежали в лес. Сзади ты уже слышишь грохот возвращающегося по кругу вертолёта. Едва забежав в лес ты услышал громкий треск пулемётов и визг пуль. Со свистом вертолёт пронёсся над пустыми окопами, вздымая земляные фонтаны от пуль. Пройдя один заход, вертолёт так же быстро улетел. Ты медленно вышел к своему окопу. Вечерело. Где-то высоко в небе пролетел натовский «беспилотник». В 22.00 температура воздуха опустилась до нуля. Огонь лейтенант разжигать запретил и все замёрзли как собаки. Ты, чтобы забыть про холод окоченевшими руками ломал хлеб и запихивал себе в рот, запивая ледяной водой из фляги. А к полуночи прилетел тот самый AH-1G. И ты наконец понял, что такое полный пиздец. С термосенсором на борту, он вас перещёлкал как сайгаков на сафари. Из роты только ты, лейтенант и ещё двое ребят, из тех, кто помоложе успели добежать, да и то вас ещё долго щемили между деревьев. И когда тебя уже всего трясло и глючило от страха, ты нашёл в себе мужество выйти из-за дерева и точно прицелиться. Три короткие очереди по два-три выстрела… Вертолёт с протяжным воем и свистом упал в ста метрах от леса, прямо на дорогу. Пилот так и не смог посадить вертолёт с повреждённым курсовым винтом.

Взрыва, как показывают в голливудских фильмах, ты не увидел. Просто искры, столбы дыма, едва различимые в ночной мгле. Через минуту, ты набрался храбрости, и осторожно подполз к упавшей машине. Слышно было шипение перегретого двигателя и стон пилота, запах горелой элктро-изоляции. Ты встал в полный рост и со всей силы, наотмашь ударил пилота прикладом в лицо. Тот моментально замолк. Потом ты выхватил из его окровавленной руки пистолет и потащил пилота из кабины. Вытащив из кармана мобильник, ты осветил его разбитое лицо. Так ты впервые увидел врага. Это была молодая девушка в тёмном лётном комбинезоне. Ёе светлые волосы выбились из-под шлема и от неё пахло духами! Ты в шоке. Но вскоре шок сменился ярой беспощадной ненавистью. Ты бросил её возле вертолёта и начал бить ногами в живот. Прибежал лейтенант и с трудом оттащил тебя от этой проклятой суки, но всё же ты успел в последний раз зецепить её ботинком по лицу. "Это тебе от моего Димки! Пацан просил тебе передать привет, сука!" Постепенно ты успокоился. "Хоть согрелся", — подумал ты, и на душе стало как-то спокойнее. Это был твой первый бой, из которого ты вышел живым, из которого ты вышел победителем. А впереди тебе останется… возможно ещё несколько дней.

Михаил Шелепов