Расследование: подсудимый Сергей Дербенев, установивший пиротехнику в кафе, доказывает, что его просто оклеветали.

Имя Сергея Дербенева прозвучало одним из первых после трагедии в ночном клубе "Хромая лошадь”. Этот человек оказался в одной упряжке с главным обвиняемым — владельцем сгоревшего заведения Анатолием Заком. Причастными к установлению убийственного файер-шоу назвали пиротехников Сергея Дербенева и его сына Игоря.
--------------------------------------------------------------------------------------------✂----------

Сергея арестовали 5 декабря. А через несколько месяцев арестовали и Игоря, который после пожара вышел инвалидом.

Сегодня старшего Дербенева отпустили под подписку о невыезде. На суде по делу о пожаре он проходит как обвиняемый. Его сын остался в СИЗО. На каждом судебном заседании Игорь жалуется на страшные боли и умоляет суд отпустить его на лечение…

Почему возник пожар, как оказывается медпомощь подсудимым в СИЗО, в чем винит себя пиротехник, кто тушил пожар в ту роковую ночь, сколько заплатили хозяева "Хромой лошади” за пиротехническое шоу — в эксклюзивном интервью Сергея Дербенева "МК”.

— Сергей, чем вы занимались до того, как возглавили в Перми пиротехническую компанию "Пиро-Цвет”?

— Я бывший военный. Отслужил в Вооруженных силах, вышел на пенсию. Первое время работал инженером в холдинге "Пермские моторы”. В январе 2001 году организовал ООО "Пиротехническая компания "Пиро-Цвет”, которое занималось пиротехническими шоу и организацией культурно-массовых мероприятий.

— Почему решили заняться пиротехникой?

— Однажды меня жизнь столкнула с неким Сергеем Горлановым, ныне он руководитель ООО "Театр феерических зрелищ”. На момент нашего знакомства Горланов только собирался организовать такую компанию. Он пригласил меня на работу в качестве руководителя, но три месяца я работал у него грузчиком — ни к каким другим работам он меня не допускал. Вероятно, видел во мне конкурента и опасался, что я могу перенять у него этот бизнес. Вскоре я ушел от него. И организовал собственную пиротехническую компанию, которая оказалась более успешной. На начало 2001 года наша компания была единственной в Пермском крае, кто получил лицензию на распространение пиротехнической продукции.

— Вы специально обучались запускать фейерверки?

— Мы прошли курсы обучения и получили удостоверение пиротехников. Компания быстро набирала обороты, вскоре у нас появился штатный состав пиротехников. Мы сотрудничали практически со всеми крупными предприятиями и администрациями городов Пермской области, Волго-Вятским регионом и Свердловской областью.

— Но все-таки промашки в вашем бизнесе возникали?

— В 2005 году при выполнении фейерверка в Березниках произошел взрыв пиротехнического изделия в пусковой установке. Травму получил ребенок. Я возместил пострадавшему моральный и материальный ущерб. Следствие закрыло уголовное дело по примирению сторон. Следователь не стала вникать в суть. А причина оказалась в браке пиротехнического изделия. Дело в том, что поставщики пиротехники закупают изделия в Китае и не всегда борются за качество покупаемой продукции. Их больше волнует стоимость товара. Сейчас мне та история аукнулась. Следователи по "Хромой лошади” подняли старое дело, повторно провели экспертизу в Березниках в отношении меня. И точно так же закрыли безо всяких изменений. Хотя мой адвокат требовала закрыть дело с формулировкой "за отсутствием состава преступлений”. Но следователь заявила: "Я ничего не могу сделать. Поступило указание проверить факт. Если бы мы что-то обнаружили, то дополнительно "навесили” бы на вас преступление”.

— После трагедии в "Хромой лошади” в Перми не устраивают пиротехнические шоу в помещениях?

— В России не запрещено использовать пиротехнику в закрытых помещениях! В декабрьском постановлении правительства (№1082 от 24.12.2009 года), которое вышло в свет после пожара в "Хромой лошади”, говорится о запрете использования в помещении бытовой пиротехники. О профессиональной — речи не идет! Пункт 157 Правил пожарной безопасности ППБ 01-03 гласит: "Использовать пиротехнику в закрытых помещениях следует в соответствии с установленными правилами”. Если какие-то пожарные чины сегодня кричат обратное, они просто уходят от ответственности, не хотят согласовывать пиротехнические шоу в закрытых помещениях.

"Игорь Дербенев единственный пытался тушить пожар в клубе”.

— Сергей, если у вас был целый штат сотрудников, почему вы, директор предприятия, сами занимались установкой пиротехнических фонтанов в "Хромой лошади”?

— В 2009 году страна переживала финансовый кризис. Нас он тоже не обошел стороной. На тот момент все сотрудники компании находились во внеочередных отпусках. С конца октября до начала декабря компания не работала. Самое интересное, из отпуска мои сотрудники должны были выйти 7 декабря, через два дня после трагедии. Мы собирались начать подготовку к Новому году, были подписаны контракты для новогодних фейерверков, заключены договора. Так что можно сказать, что "Пиротехническая компания "Пиро-Цвет” не имела никакого отношения к трагедии. Мне и моему сыну предъявлено обвинение как физическим лицам. Причем сын на тот момент работал совсем в другой организации, он случайно оказался со мной в "Хромой лошади”.

— Ранее вы работали в этом клубе?

— Я никогда не работал в помещении сгоревшего клуба с пиротехническими изделиями! 2—3 года назад я выполнял там пиротехнические салюты, но не в помещении, а на улице. И один раз устанавливал внутри "Хромой лошади” водные фонтаны. Хотя в том клубе неоднократно применялись пиротехнические изделия, но другими компаниями.

— Но вы были знакомы с руководством клуба?

— Я был знаком с арт-директором Олегом Феткуловым. Именно он пригласил меня поработать 4 и 5 декабря. Мы должны были продемонстрировать свои пиротехнические эффекты зрителям. Если бы наша работа понравилась, то нам обещали отдать все предновогодние праздники.

— Сколько вам заплатили за тот фейерверк?

— Сейчас все кричат, что мы работали ради наживы. Конечно, нет. В тот вечер я работал за такие копейки. Я установил 5 пиротехнических фонтанов, 3 пневмопушки и пиротехнические вспышки. За работу должен был получить 3,5 тысячи рублей. Тогда как на нашем пиротехническом рынке только один зальный фейерверк в помещении стоит минимум 1000 рублей. Я должен был выставить "Хромой лошади” от 5 до 7 тысяч рублей только за одни зальные пиротехнические фонтаны. Мой интерес состоял в том, чтобы продемонстрировать, какие эффекты можно выполнить, и в дальнейшем я бы мог заработать перед Новым годом.

— Перед тем как установить оборудование для спецэффектов, вы все предусмотрели — потолок, стены, огнетушители?

— Когда я зашел в "Хромую лошадь”, то сразу обратил внимание на ивовый потолок. Первый вопрос, который задал руководству: есть ли противопожарная пропитка подвесного потолка? Мне ответили, что есть. Ну а при наличии противопожарной пропитки возгорание потолка исключено. Высота подвесного потолка в "Хромой лошади” составляла 2,8 метра. Я установил невысокие пиротехнические фонтаны высотой 1,5 метра и с пониженной температурой горения. Конечно, у фонтанов допускается выброс пиротехнических искр на дополнительное расстояние при нештатном срабатывании. Во время шоу произошел такой выброс, искра действительно достигла потолка. Но не зажгла его! У нас есть видео и фотоматериалы, которые показывают: после окончания работы фонтанов потолок продолжительное время оставался целым. Это говорит о том, что искры не зажгли подвесной потолок, хотя он был очень сухой, мешковина накрывала ивовые прутья и присутствовала накопившаяся за годы пыль — слой в 6—8 мм.

— А противопожарная пропитка-то была?

— Противопожарной пропитки не было. Знал ли об этом Феткулов — не могу сказать. Я с ним не общался после трагедии. Но отсутствие пропитки все равно не дало возможности загореться подвесному потолку.

— Так что же все-таки загорелось?

— Объясняю. Потолок в "Хромой лошади” состоял из двух частей. Первый потолок — подвесной — выполнен из прутьев ивы, которые были накрыты мешковиной. Между подвесным и основным потолком было расстояние — 40 см пустоты. Основной потолок — это бетонные балки перекрытия, к которым был приклеен пенопласт, по нему проходили провода освещения. Так вот, первоначально загорелся пенопласт. Когда он начал гореть и капать, искры от пожара попали на подвесной потолок, который чуть позже тоже загорелся. А по версии следствия получается, что пиротехническая искра пролетела сквозь подвесной потолок, долетела до пенопласта и зажгла его. Но ведь была экспертиза, которая доказала, что пенопласт не может загореться от искры. Пенопласт загорается только от открытого огня, от пламени спички или от газовой горелки.

— Ваша версия, что это могло быть?

— Я уверенно заявляю: это короткое замыкание осветительных приборов. Но проблема в том, что экспертизу осветительных приборов не стали проводить. Причем за неделю до трагедии в клубе "Хромой лошади” уже возникал пожар от короткого замыкания. Возгорание потушили собственными силами. Об этом факте почему-то умалчивается. Мы обязательно поднимем этот вопрос на суде.

"Папа, это не пиротехника! Поверь мне! Я видел, как все было!”

— Вы обмолвились, что ваш сын случайно оказался в "Хромой лошади”.

— Игорь со мной давно не работал. Он был водителем у частного предпринимателя, который занимался продажей меховых изделий. Он вернулся в город из командировки за два дня до трагедии. Когда сын узнал, что я буду работать в "Хромой лошади” и в этот вечер там будет выступать какой-то модный диджей, то обратился ко мне с просьбой: "Папа, мы с друзьями хотим посмотреть”. Они прошли со мной. Пока я устанавливал пиротехнику, ребята крутились рядом. Затем им поставили на руку "клеймо”, которое обеспечивало бесплатный проход. Целый вечер в "Хромой лошади” делать было нечего, цены там баснословные. А потусоваться на шоу — это реально. Игорь с друзьями ушли и вернулись в клуб ближе к полуночи. Я должен был включить фонтаны в час ночи.

— Где вы находились в это время?

— Я человек рабочий. Обычно готовлю пиротехнику и уезжаю. Собирался вернуться к назначенному сроку. Но программа в клубе сбилась. Шоу началось раньше заявленного времени. И на кнопку запуска пиротехнических фонтанов нажал Игорь.

"Когда под потолком стало искриться, никто не обратил внимания…”

— Когда вы подъехали…

— …уже вовсю полыхал пожар. Единственное, что я мог сделать, — это помочь эвакуировать пострадавших.

— Игорь успел вам позвонить, когда начался пожар?

— Он не успел позвонить. Я же постоянно набирал его номер. Я обшарил все подсобные помещения вместе с пожарным инспектором. Из "Хромой лошади” вышел последним, только когда убедился, что в помещении не осталось ни одного человека. Все это время мой телефон работал на вызов Игоря. Но я его так и нашел. На улице среди погибших я пытался отыскать живых — помогал медикам щупать пульс. Когда все пострадавшие были эвакуированы, мне сообщили, в какой больнице находится сын. Часы показывали пять утра.

— Вам удалось с ним пообщаться?

— Я приехал в больницу. Игорь лежал на животе полностью обгоревший. Со слезами на глазах он повторял: "Папа, это не пиротехника! Папа, это не пиротехника! Поверь мне! Я видел, как все было”. Он успел рассказать, что заметил, как за подвесным потолком начало искриться. Начал кричать, мол, там что-то горит. Но на него никто не обратил внимания. Больше я ничего не знаю. Следствие не предоставило мне возможности пообщаться с ним. Из СИЗО он пишет мне письма, но их не пропускают. А ведь он единственный человек в клубе, кто начал тушить пожар. Он вытаскивал людей, пока не потерял сознание…

— Было чем тушить?

— Конечно, мы принесли свои углекислотные баллоны — то, чем положено тушить в помещении, где есть электропроводка и осветительные приборы. В клубе тоже имелись такие же огнетушители. Но что заряжают в эти углекислотные баллоны — одному богу известно. В данном случае Игорь рассказывал мне: "Я тушу, а вещество в баллоне только огонь раздувает! Как будто там закачана не углекислота, а воздух”. А ведь этими вещами занимаются организации Госпожнадзора. Поэтому тушение с помощью углекислоты не дало результата. Огнетушитель, который принадлежал "Хромой лошади”, не сработал.

Огнетушители в клубе оказались неисправными.

— Когда вас арестовали?

— После того как я навестил Игоря в больнице, я поехал домой, отмылся от грязи, собрал документы и в 9 утра прибыл в УВД. Никто меня туда не привозил. В УВД меня опросили, после чего повезли в Следственный комитет, где мне снова устроили допрос и арестовали. Так что от следствия я не скрывался.

— В ИВС вы с кем сидели?

— В изоляторе временного содержания все арестованные по трагедии находились в камере по двое. Один — участник "Хромой лошади”, другой — подсадной.

— Как вы это поняли?

— Да очень просто. Сначала со мной сидел человек, который задавал странные вопросы: мол, как ты думаешь, из-за чего загорелось, был ли в клубе передел сферы влияния по наркотикам? Он постоянно муссировал эту тему. Дело в том, что в тот вечер много наркотиков изъяли у потерпевших и погибших. Затем ко мне подсадили другого мужчину, которого интересовало, мог ли в клубе быть поджог и кому это выгодно. Еще ко мне приходили следователи различных уровней с неофициальными допросами. Мне кажется, некоторые из тех людей даже не были включены в следственную группу. Последние полтора месяца я содержался в камере один.

— Условия содержания какие?

— Не знаю, как содержат таких заключенных, как владелец сгоревшего клуба Зак, но я содержался на общих основаниях. Меня не поили чаем с сахаром, не кормили жареной картошкой. Я питался тем, что едят все. Передачи мне носила жена. Пристальное внимание уделялось нашему психическому состоянию — оперативные работники опасались, что мы можем покончить жизнь самоубийством. Медпомощь в СИЗО не оказывалась, почта доходила с большим опозданием, передачи передавались проблематично, что является нарушением всяких норм.

— Сейчас вашему сыну, который стал инвалидом III группы, тоже нужна медпомощь, но ее не оказывают?

— Я никогда сам не обращался за медпомощью, никогда не ныл, не стонал. Это армейская закалка. Я ведь никогда не брал больничный, лечился как мог. Не привык демонстрировать боль. Игорь такой же. Обгорев на 50 процентов, на вопрос врачей в больнице: "Как вы себя чувствуете?” — он отвечал: "Хорошо”. Я не понимаю, как он мог терпеть такую боль. Ведь в больнице пострадавшим в первые сутки не оказывали никакой помощи! Их поливали холодной водой или новокаином, чтобы облегчить страдания. Видимо, сейчас, когда у Игоря идет отторжение кожи, он испытывает сильнейшие боли, он уже не может терпеть. Именно поэтому мы неоднократно просили судью отпустить его на лечение. Но нас не услышали. Ведь когда Игоря выписали из московской больницы, медики направили его в реабилитационный центр. Но в тот день ему вручили повестку о прибытии в Пермь и об изменении меры пресечении. Игорь вернулся в город, пришел в суд, и его отправили в СИЗО.

— Почему ему настойчиво отказывают в помощи?

— Я вам расскажу больше. После окончания следствия мы должны были ознакомиться с материалами уголовного дела и поставить свою подпись, что материалы нами изучены. Нам представили 120 томов, каждый из которых содержит от 300 до 500 страниц. В день я мог воспринять и изучить от силы два тома. Но мне и сыну поставили условие: "Если за неделю ознакомитесь со всеми 120 томами, мы повезем Игоря на лечение”. И мы были вынуждены подписать все ознакомления, только чтобы моего сына вывезли на процедуры. Потому что он просто не мог больше находиться в СИЗО. Его вывезли на процедуры немного смягчить боль, обработали рубцы, чтобы не возникло отторжения кожи. А потом отправили обратно в изолятор. С последней процедуры прошло 4 месяца. Сейчас мы просим отпустить Игоря на дополнительное лечение, но сотрудники медсанчасти СИЗО отписываются: "Помощь подсудимому оказана”. Но никаких заключений нам на руки не выдают. У меня скопилось два тома жалоб, которые я пишу во все следственные инстанции, начиная от Генпрокуратуры России и заканчивая нашей прокуратурой. Но в Перми не рассматривают ни одного моего заявления. В четверг я заявил ходатайство об отводе судьи. Но его отклонили. А ведь судья нарушает закон — он постоянно советуется с прокуратурой, общается со стороной обвинения, они вместе выносят решение. Как можно так судить, если суд принимает только решение стороны обвинения? В минувшую пятницу суд снова отказал в предоставлении медицинской помощи сыну.

— Почему на вопрос, заданный судьей, считаете ли вы себя виновным, вы дали ответ — частично виновен?

— Моя вина в том, что меня не оказалось в клубе, иначе я смог бы предотвратить пожар. Возможно, Игорь среагировал поздно, неправильно предпринял какие-то действия. Моя вина в том, что я вообще допустил в "Хромую лошадь” Игоря. Но я заявляю: причина не в пиротехнике! Я об этом говорил в начале следствия, на следствии и повторяю сейчас. Описательная часть следственной экспертизы не соответствует выводам. В выводе сказано, что возгорание пенопласта произошло от горящей частицы, выброшенной из пиротехнического изделия. Но в экспертизе написано, что пенопласт не загорается от искры.

— Пожар в "Хромой лошади” уже окрестили политическим делом...

— Это еще один вопрос, который я задам на суде: кто поспешил доложить руководству страны, что виноваты пиротехники? Нас сделали виновными через 4 часа после пожара без установления истинных причин — без экспертизы, без освидетельствований, без показаний. Кому было на руку так быстро признать нас виновными? К сожалению, обвиняемых на суде будут выслушивать последними. Это случится не раньше января. Пока показания дают потерпевшие. Нас ни о чем не спрашивают. Мы сидим и молча слушаем.

— Вы общаетесь с потерпевшими?

— С некоторыми общался. Но в основном, находясь в зале суда, я чувствую негативное отношение к себе. Поймите, многие люди просто не ознакомились с материалами дела. Это неправильно! И теперь они огульно судят всех, не сдерживают эмоций в отношении любого обвиняемого лица. Я часто слышу нехорошие выкрики и оскорбления только одной и той же женщины за своей спиной. Те же люди, которые внимательно читали уголовное дело и экспертизу, настроены лояльно ко мне и к сыну.

— Атмосфера на суде тяжелая?

— Для данной ситуации обстановка довольно спокойная.

— Сергей, насколько я знаю, недавно вы развелись с женой?

— Это так. Вся эта ситуация сказалась на ней. Ведь я не уберег нашего ребенка. Наверное, она меня винит за это. Сейчас ей очень тяжело.

— Друзья не отвернулись от вас?

— Пока я сидел в СИЗО, ни один человек, с кем я служил, работал и общался на протяжении многих лет, от меня не отвернулся. Ни один! Они все помогали моей семье. Но зато я потерял двух людей, которым в жизни много помог. Только эти двое сразу отошли в сторону. А ведь я считал их друзьями. Со мной остались товарищи, коллеги, сослуживцы. И они стали мне ближе тех самых друзей. Я сильно изменился за последнее время. Теперь стал иначе относиться к людям, стал более трезво понимать, кто и что в этой жизни стоит. Трагедия стала для меня хорошей школой. Ненужной, но хорошей.

— На какие деньги вы сейчас живете?

— Получаю пенсию как бывший военный. И пытаюсь поднять тот бизнес, который мне остановили. Следствие предприняло все, чтобы развалить "Пиро-Цвет”. Пока я полгода находился в СИЗО, следователи изъяли документы компании, опечатали офис, арестовали продукцию. Министерство промышленности на время следствия приостановило действие лицензии, хотя в отношении компании не проводились никакие уголовные действия. Мы потеряли все заказы. Сегодня отдаем долги, кредиты, которые накопились за полгода. Приходится по новой искать поставщиков. Но многие пиротехнические компании-поставщики понимают нашу ситуацию и не душат нас. Ведь наша организация всегда была на хорошем счету. У меня одних благодарственных характеристик насчитывается более 40 штук — мы предъявили их на суде.

— Вы были на кладбище, где похоронены жертвы трагедии?

— Я был там. Последний раз ездил туда две недели назад. Видел, кто похоронен. Увидел всех…

— С каким чувством проезжаете мимо "Хромой лошади”?

— За все время я раз десять специально проехал мимо сгоревшего клуба. И скажу честно, мне очень плохо на душе, когда я проезжаю мимо "Хромой лошади”. И я больше не могу и не хочу проезжать мимо сгоревшего клуба. Теперь стараюсь объехать это проклятое место...