Здравствуй, бабушка!
Под вечер на выключатель давящая экономно.
Прислонилась к печи и глядишь: пламя ярко и ровно.
Что подорожал уголёк, старая, не ворчи:
То не уголь,
То я тебя грею.
Я – сгоревший заживо в подземной печи.
Средь кусков антрацита затерялся я вроде сора.
«На миллион тонн угля добытого – одна жизнь шахтёра».

Люди, здравствуйте!
Это я вам сияю огнями проспектов.
Я – задохнувшийся в склепе с крышкою толщиной сотни метров.
Вчера опалённый до сердца чудовищным жаром,
Сегодня выгнулся ослепительным вольфрамовым Икаром.
Веселись у телевизоров, масса рабочая и купеческая!
«На миллион тонн угля – жизнь одна человеческая».

Не от жизни хорошей
Лез я в пекло подземное к чёрту,
Забивая некрозною пылью лёгкие и аорту.
Статистикой как щитом прикрылись
Профбоссы и вся королевская рать:
«На миллион тонн угля…» НО Я НЕ ХОТЕЛ УМИРАТЬ!

Взрывы на шахте «Распадская»

Два взрыва прогремели на крупнейшей в России угольной шахте «Распадская» (расположена вблизи города Междуреченск на юге Кузбасса) в ночь на воскресенье с интервалом в четыре часа. Второй взрыв произошел, когда в шахту уже спустился отряд горноспасателей.

Плач по погибшим шахтёрам

Когда погибают шахтёры —
Их чёрные души,
От угольной пыли,
Из лавы,
По штрекам, по щелям,
Сквозь толщу породы
Струятся, искрясь, на гора,
К высокому Солнцу,
Чтоб Небу поведать
Про страшную участь,
Про мрачную бездну,
Где в адском огне,
Без надежды,
Сгорают тела молодые,
Про страшную смерть
Отрешённых от жизни
За грязные деньги,
За чёрное золото
Этого мира.

Что такое ждать шахтера со смены, мне, как дочери горняка с тридцатипятилетним подземным стажем, знакомо не по наслышке. Профессия мужественных и отважных людей в очередной раз принесла дань на жертвенный алтарь. Черное золото вновь окроплено алой кровью.